Предметы клада елены найдены шлиманом. Секретная кладовая, или Разделенное ''золото Трои''
Прошло уже более ста двадцати лет с тех пор, как в 1890 году Генрих Шлиман (1822-1890) последний раз в своей жизни произвел раскопки на холме Гиссарлык, близ входа в Дарданеллы, где большинству современных ученых видится местоположение легендарной Трои. Однако и сегодня проблемы, поставленные открытиями этого археолога-энтузиаста, волнуют умы современных исследователей, оставаясь в центре внимания средств массовой информации. В чем же причина столь пристального и непреходящего интереса к «делам давно минувших дней»?
Чтобы ответить на эти вопросы, следует обратиться как к личности и жизненному пути самого Генриха Шлимана, так и к судьбе найденных им троянских кладов. Одиннадцать наиболее известных предметов из кладов А, О и L представлены в Книге.
В истории европейской науки, богатой фигурами яркими и неординарными, пожалуй, найдется немного личностей столь противоречивых, как Генрих Шлиман. Как же оценивают его деятельность в начале третьего тысячелетия? Спектр оценок весьма широк. Для одних Шлиман - неутомимый археолог-энтузиаст, посвятивший полную трудов жизнь и потративший весьма значительные личные средства на то, чтобы доказать правдивость Гомера, детскую веру в которого он пронес через все испытания. Другие же видят в нем дилетанта-миллионера, одержимого манией славы и кладоискательства, который из-за некомпетентности и самонадеянности разрушил большую часть исторической Трои. Более того, среди определенного круга специалистов до недавнего времени бытовало мнение, что троянские клады Шлимана - это совокупность предметов из различных мест и слоев, произвольно объединенных находчиком в комплексы.
Как часто бывает, истина лежит между этими полярными суждениями, тем более что значительная временная дистанция позволяет оценивать итоги усилий Генриха Шлимана sine ira et studio - «без гнева и пристрастия», как мудро замечали древние.
Говоря о Шлимане, приходишь к убеждению, что он, несомненно, был человеком, отмеченным печатью судьбы, и ярчайшим примером тому служит история с поисками Трои.
У входа из Эгейского моря в пролив Дарданеллы, в 4,5 километра от современной береговой линии, в долинах рек Мендерес и Дюмрек, возвышается сорокаметровый холм. Это - Гиссарлык, что по-турецки означает «Малый замок». Основание холма образовано материковой скалой, вокруг которой в течение тысячелетий отложилась толща культурных напластований. Этот археологический памятник, заключающий в себе остатки не менее девяти укрепленных поселений (сорок шесть строительных фаз), относится к многослойным городищам типа «телль» или «тепе». Залегающие в горизонтах, считая снизу, от основания холма, поселения Троя VI и Троя VII рассматриваются сегодня большинством ученых как остатки воспетой Гомером Трои. Открытое же Шлиманом укрепление и все найденные в нем клады отнесены в современной науке к более древнему слою Троя IIg, датируемому 2400-2200 до н.э., то есть к периоду ранней бронзы, отстоящему от Троянской войны более чем на тысячу лет.
Как показали новейшие раскопки под руководством безвременно ушедшего профессора Тюбингенского университета Манфреда Корфманна, к югу от холма, служившего акрополем, на равнине лежат остатки обширного поселения городского типа, защищенного вырубленным в скале рвом. Это укрепленное поселение с акрополем существовало в XIII-XII веках до н.э., то есть связано со слоями Троя VI и Троя VII, к последнему из которых исследователи относят события Троянской войны 1 .
Когда 8 августа 1869 года Генрих Шлиман впервые ступил на землю малоазийской области Троада, он, как можно заключить на основании его дневниковых записей, следовал в своих поисках мнению таких авторитетов, как французский историк искусства Жан-Батист Лешевалье и австрийский дипломат и путешественник Иоганн Георг фон Хан, утверждавших, что Троя расположена на Бали-Даги. Обследовав верхом эту местность и не найдя ничего достопримечательного, разочарованный Шлиман 14 августа вернулся в порт Чанаккале. Он должен был отплыть в Стамбул и... опоздал на корабль. Здесь-то и произошла встреча, определившая судьбу троянской археологии.
Энергичный, любознательный иностранец был замечен Фрэнком Калвертом - британским консулом в Дарданеллах. Этот удивительный человек был знатоком топографии и древностей Троады и, что самое главное, обладал опытом археологических раскопок в данной местности. Приняв Шлимана в своем доме, Калверт понял, что он имеет дело не просто с путешествующим миллионером, а с человеком, одержимым идеей отыскать Трою с «Илиадой» Гомера в руках. Калверт убедил Шлимана, что ее остатки следует искать в недрах холма Гиссарлык, поскольку, поняв научную ценность этого археологического памятника, он уже успел приобрести половину холма в свою собственность.
Осознав перспективность раскопок на Гиссарлыке, Шлиман, при всесторонней поддержке консула, начал подготовку к своему первому археологическому сезону.
К 11 октября 1871 года - началу первой раскопочной кампании, которая включала три сезона и продолжалась до 17 июня 1873 года, Шлиман не имел опыта археологических раскопок. Тем не менее, «веривший (по его собственным словам) каждому слову поэм Гомера как Библии», он был убежден, что руины Трои столь древние, что их следует искать в самом основании холма, на материковой скале. Осмотрительный Калверт, знавший по опыту своих пробных раскопок, сколь велика толща культурных наслоений троянского холма, советовал Шлиману применить систему шурфов-зондажей, то есть ту методику, которой пользуются в аналогичных случаях и современные археологи, и лишь затем приступать к полномасштабным раскопкам. Горящий азартом Шлиман отверг этот мудрый совет и распорядился прорезать городище двумя огромными траншеями.
Это решение имело воистину фатальные последствия: за три сезона работ, проводившихся штурмовыми темпами, были уничтожены значительные участки культурных напластований и остатки построек различных периодов, залегавшие выше того горизонта, до которого довел свои раскопки Шлиман и который позднее, уже после его смерти, был обозначен как поселение Троя II. В числе безвозвратно утраченных оказалась и значительная часть построек поселений Троя VI и Троя VII.
К чести Шлимана следует отметить, что он признал свое трагическое заблуждение. 17 июня 1873 года он с горечью записал в дневнике: «Из-за моей прежней ошибочной идеи, что Троя должна находиться только на материке и поблизости от него, в 1871 и 1872 годах мною была, к сожалению, разрушена большая часть города...»
И все же огромные усилия и финансовые средства, затраченные Шлиманом в течение первых трех лет, а также в последующие годы (он вел раскопки также в сентябре-ноябре 1878 года, в марте-июле 1879 года - при участии профессора Рудольфа Вирхова; в марте-июле 1882 года и в эти же месяцы 1890 года - совместно с Вильгельмом Дёрпфельдом), не пропали даром. Он не только открыл в недрах Гиссарлыка остатки поселения, относящегося к абсолютно неизвестному доселе периоду цивилизации Эгеиды и Анатолии - эпохе ранней бронзы (2400-2200 до н.э.), но и обнаружил уникальные комплексы драгоценных в научном, художественном и материальном отношениях древних изделий.
Клад, опубликованный уже в 1874 году на средства самого Шлимана 2 , произвел настоящую сенсацию в научном мире, разделив ученых и общественность на два лагеря: сторонников и почитателей Шлимана, с одной стороны, и непримиримых критиков - с другой.
Между тем в роскошном издании Шлимана почти полностью отсутствовала столь обязательная для научных публикаций информация о том, в каком слое, на какой глубине и в каком пункте был обнаружен легендарный «Клад Приама». Более того, насыщенное второстепенными подробностями описание сильно отличается от информации, которая содержалась в остававшихся до 1990 года недоступными для ученых дневниках археолога-энтузиаста, хранящихся в Библиотеке Геннадия в Афинах 3 .
Подобные противоречия и умолчания в текстах Шлимана, а также разразившийся вскоре после публикации клада скандал, завершившийся в апреле 1874 года в Афинах судебным процессом, который Шлиман, выступавший в качестве ответчика, проиграл, не способствовали его доброй репутации в научных кругах. Дело в том, что Шлиман, согласно фирману (разрешению) турецкого правительства на право раскопок Гиссарлыка, обязан был половину находок передать в Археологический музей в Стамбуле. Он же скрыл от турецких чиновников найденные драгоценные предметы и контрабандным путем вывез их в Грецию.
Прошло более ста лет, прежде чем в вопрос о локализации пунктов находок кладов была внесена некоторая ясность. Английскому ученому Дональду Истону, первому, кто получил право доступа к дневникам Шлимана, удалось воссоздать археологический контекст всех кладов, которых, по его мнению, было двадцать один, включая и «Клад Приама». Этот клад, как полагает Д. Истон, был найден между 27 и 31 мая 1873 года на участке, примыкавшем с северо-запада непосредственно к так называемым «Скейским воротам» (ворота FM, близ здания IX A), с внешней стороны оборонительной стены крепости.
В наши дни, говоря о заслугах и заблуждениях Генриха Шлимана, не следует забывать, что он в своих изысканиях почти не имел предшественников. Практически все крупные раскопки второй половины XIX в., в процессе которых вырабатывались современные методы полевых исследований, проводились уже после первой раскопочной кампании Шлимана, то есть после 1873 года. Нет сомнения, что троянские раскопки с допущенными археологом-энтузиастом методическими ошибками послужили, в известном смысле, катализатором ускорения процесса развития европейской полевой археологии.
Последующая судьба троянских сокровищ оказалась столь драматичной, что уже давно стала излюбленным сюжетом для разного рода научно-детективных сочинений. Сияние мифа о «Кладе Приама», созданного самим его открывателем, на долгие годы как бы затмило подлинный, благородный блеск древнего золота.
В 1881 году, после безуспешных попыток продать свою уникальную коллекцию в такие крупнейшие музеи Европы, как Британский музей, Лувр и Императорский Эрмитаж, Шлиман передал ее в дар городу Берлину. Этот шаг позволил ему стать почетным гражданином Берлина, а также почетным членом Берлинского общества этнологии и древней истории. Первоначально троянская коллекция экспонировалась в Музее этнологии, а с 1922 года - в Музее древнейшей и ранней истории.
В ноябре 1941 года, в ходе развязанной нацистами Второй мировой войны, троянские клады вместе с наиболее ценными произведениями искусства были переведены из берлинских музеев, причисленных к категории «невосполнимых», в надежные хранилища. Клады из коллекции Шлимана поместили в бункер огромного противозенитного форта, сооруженного на территории берлинского зоопарка (Flakkturm am Zoo).
В начале мая 1945 года столица Третьего рейха пала под ударами советских войск. По решению Советской военной администрации в Германии многие памятники искусства из германских музеев были вывезены в СССР в качестве частичного возмещения ущерба, нанесенного фашистами. В их числе оказалась и троянская коллекция Шлимана, часть которой, а именно 259 наиболее ценных экспонатов из золота, электра, серебра, горного хрусталя и камня, поступила на хранение в Особый фонд ГМИИ им. А.С. Пушкина 4 .
В течение пятидесяти семи лет троянские находки оставались миражем, недоступным ученому миру и общественности. Публикация нового каталога 5 , приуроченная к открытию выставки «Сокровища Трои из раскопок Генриха Шлимана», состоявшемуся в Государственном музее изобразительных искусств имени А.С. Пушкина 15 апреля 1996 года, вновь ввела эти уникальные памятники в научный оборот, вернула их мировой общественности.
В процессе работы над каталогом были проведены новые исследования древних экспонатов. Они показали, что сомнения в их подлинности безосновательны. Все эти памятники принадлежат к варианту культуры ранней бронзы, сформировавшемуся в Трое II, которая служила своего рода мостом между древними цивилизациями Эгеиды, Анатолии и Двуречья в период между 2400-2200 до н.э. Само местоположение Трои на перекрестке важнейших торговых морских и сухопутных путей, а также наличие на территории Троады доступных источников золота, серебра, свинца и меди способствовали формированию здесь одного из ведущих центров металлообработки и ювелирного искусства запада Малой Азии и Эгейского бассейна 6 . В сосудах и украшениях из троянских кладов, в которых исследователи видят сокрытые комплексы храмовых сокровищ, а также клады златокузнецов, прослеживаются черты влияния центров цивилизаций Двуречья и Эгеиды. В то же время, несмотря на значительный объем новых археологических исследований и открытий в самой Трое, а также на территории Анатолии и Эгейского бассейна, многие памятники из троянской коллекции Шлимана до сих пор не имеют прямых аналогий и представлены единственными в мире экземплярами.
В.П. Толстиков
________________
1 Korfmann , 1995. S. 18-29; Jablonka , 1995. S. 39-49.
2 Schliemann , 1874.
3 По завещанию Шлимана эти дневники могли быть преданы гласности лишь через 100 лет после его кончины.
4 414 памятников троянской коллекции из бронзы и керамики были переданы в Государственный Эрмитаж.
5 Сокровища Трои, 1966. Первый, и до 1996 года остававшийся единственным, каталог троянской коллекции Шлимана был составлен ее хранителем Хубертом Шмидтом в 1902 году (Schmidt , 1902.).
6 Трейстер, 1966. С. 234-238.
Валентин Пономаренко
Золото Шлимана
Регистрационный номер 0006063 выдан для произведения:
Валентин Пономаренко
Золото Шлимана
Он с детства знал, что Троя была, есть и он ее найдет.
В далекие легендарные времена царь Фригии объявил для героев состязания. Победителем вышел смелый и могучий юноша Ил. В качестве одной из наград царь подарил ему пеструю корову и сообщил повеление оракула: «Построить город в том месте, где она ляжет».
Вернувшись, домой, Ил пустил пеструшку гулять и та, недолго думая, улеглась на холме. Чтобы исключить всякие сомнения, Ил обратился к Зевсу и на другой день жрецы обнаружили знак, подтверждающий выбор коровы. Воодушевленный поддержкой Зевса, Ил начал строить город, дав ему первое название Илион (отсюда и «Илиада»). Шли годы, в судьбу города вмешались боги, и, в конце концов, сожгли его.
Когда же царем стал Приам, он отстроил город и назвал его Троя. У царя и его жены Гекубы было девятнадцать детей. Среди них - знаменитые Гектор, Кассандра,ну и конечно, причина всех Троянских бед - Парис.
Когда Гекуба была беременна Парисом, ей приснился сон, что из ее живота вырвалось пламя и сожгло Трою. Гекуба рассказала мужу пророческий сон, и, чтобы не искушать судьбу, ребенка, после рождения, унесли в лес, положившись на волю Богов. Но Боги распорядились так, что ребенка взяли к себе пастухи и воспитали его сильным, но по характеру лживым и трусливым. Они назвали мальчика Александром, и только спустя много лет, он получит имя Парис.
Шли годы. Люди жили своей жизнью, а Боги своей.
В обширной пещере кентавра Хирона отпраздновали боги свадьбу Пелея с богиней Фетидой. Роскошен был свадебный пир. Все боги Олимпа участвовали в нем. Громко звучала золотая кифара Аполлона, под ее звуки пели музы о великой славе, которая будет уделом сына Пелея и богини Фетиды. Пировали боги. Среди них выделялись своей величественной красотой богиня-воительница Афина и юная богиня Артемида, но всех богинь превосходила красотой вечно юная богиня Афродита. Веселились боги. Одна лишь богиня раздора Эрида не участвовала в свадебном пире. Одиноко бродила она около пещеры, глубоко затаив в сердце обиду на то, что не позвали ее на пир. Придумала, наконец, богиня Эрида, как отомстить богам, как возбудить раздор между ними. Она взяла золотое яблоко и написала на нем всего одно лишь слово - "прекраснейшей". Тихо подошла Эрида к пиршественному столу, и для всех невидимая, бросила золотое яблоко на стол. Увидали боги яблоко, подняли и прочли на нем надпись. Но кто из богинь прекраснейшая? Тотчас возник спор между тремя богинями: женой Зевса Герой, воительницей Афиной и богиней любви златой Афродитой. Каждая из них хотела получить это яблоко, ни одна из них не хотела уступить его другой. Обратились богини к царю богов и людей Зевсу и потребовали решить их спор.
Зевс отказался быть судьей. Он взял яблоко, и отдав его Гермесу, велел вести богинь в окрестности Трои, на склоны высокой Иды. Этот спор должен
был решить прекрасный сын Приама, Парис, которой из богинь достанется яблоко.
Каждая стала обещать юноше богатство, славу и власть. Но самой хитрой оказалась Афродита. Она прекрасно знала, что большего счастья, чем любовь, на свете нет ничего. Афродита пообещала Парису в жены Елену Прекрасную, жену спартанского царя Менелая. Ей и досталось яблоко.
С этого места и начинается история Троянской войны.
С помощью Афродиты, Парис возвращается в семью. Отец и мать признают сына, но братья относятся к нему с подозрением. А сестра Кассандра, предсказывает гибель Трои, именно из-за Париса.
История Кассандры печальна. Однажды увидав красавицу, в нее влюбляется Аполлон, но Кассандра отвергает его любовь. В наказание за это, Бог вкладывает в ее грудь высокий поэтический дар с элементами предсказания. Ее красивая речь так возвышенна, что никто не понимает предсказаний, вложенных в уста девушки, и все считают красавицу умалишенной. А когда, после падения Трои, один из царей, Агамемнон, увозит ее к себе домой, его жена на пороге храма убивает Кассандру. Вот так Аполлон отомстил ей за отвергнутую любовь.
Елена, вскоре, была похищена и увезена в Трою.
Начались приготовления к походу на войну. Менелай решил собрать всех героев и взять их с собой, так как без них победить Трою не удастся. Самые большие трудности возникли с Одиссеем и Ахиллом.
Будучи очень хитрым, Одиссей решил обмануть Менелая и не идти на войну.
Самым простым, оказалось, притвориться умалишенным и разыграть сцену безумия перед послами. Одиссей запряг в ярмо осла и быка и стал сеять соль. И тогда, один из приехавших, взял младенца Телемаха, сына Одиссея, и положил под плуг. Герой тут же прекратил притворство. Пришлось и ему натягивать на себя доспехи.
С Ахиллом дела были посложнее. Мать его, Фетида, зная судьбу сына, решила сделать его бессмертным. Она взяла ребенка за пятку и окунула в воды подземной реки Стикс. Все бы было хорошо, но именно пятка, за которую Фетида держала мальчика, осталась уязвимой. Ребенок вырос, Хирон воспитал его смелым и мужественным, но мать снова вмешалась в его судьбу. Она все еще надеялась спасти сына. Чтобы Ахилл не попал на войну, она спрятала его на острове Скирос среди дочерей Ликомеда, нарядив сына в женскую одежду.
За Ахиллом был послан Одиссей, но как, ни искали, перерыв весь дворец, найти героя не могли.
Тогда Одиссей попросил вызвать всех девушек и разложил перед ними массу украшений, положив с краю воинские принадлежности. Все бросились разбирать, дорогие женскому сердцу подарки, а одна стала примерять оружие. Это и был Ахиллес.
Вскоре войско, усевшись на корабли, отправилось в поход на Трою.
И когда этот конь появился перед жителями и защитниками города, они очень обрадовались. Да и лжеперебежчик подтвердил, что это подарок. Ах, глупые, глупые троянцы. Не послушались Кассандру, не послушались Лаокоона с сыновьями. И когда, появившийся из моря змей, удавил отца и сыновей, троянцы посчитали, что это Боги наказали Лаокоона. И они затащили коня в город. Быстро наступила ночь. Троянцы спокойно уснули, а Одиссей, со своим отрядом, покинул чрево коня и, открыв ворота, устроил настоящую резню. Мужчин убивали, а женщин и детей забрали в рабство. Так закончилась троянская война. Но, как потом оказалось, настоящая Елена все это время сидела на одном из островов и ждала Менелая. А в Трое, был призрак, который просто исчез.
Правда, после была «Одиссея» и «Энеида», но это уже другая история.
Перенесемся в девятнадцатый век.
В Голландии в одном захолустном городке жил мальчик. Сын пастора, он должен был тоже стать пастором, но судьба распорядилась иначе. Звали мальчика Герман Шлиман. Маленький Шлиман был странным, болезненным, мечтательным мальчиком, и когда в его руках оказалась подаренная на праздник «Илиада» Гомера, он почувствовал себя избранником фортуны. Постепенно детская влюбленность стала казаться ему любовью всей его жизни. А детская мечта о Трое понемногу превратилась в страсть взрослого человека - он постоянно перечитывал Гомера, и герои "Илиады" были для него куда реальнее, чем владельцы фирм, комиссионеры, судовые маклеры и торговые агенты.
Умерла мать, и отец, женившись на молодой служанке, фактически выгнал сына из дома, забрав все оставленные матерью деньги. Начались скитания Генриха по городам и странам. Идет время, он уже знает пятнадцать языков и сейчас пытается выучить русский - его новые хозяева ведут большую торговлю с Петербургом. Языка великой северной империи в Голландии не знает никто, и Шлиман уверен, что он потребуется ему очень скоро. Он боролся за выживание и не позволял себе ненужных эмоций: минимум трат и лишних поступков, все выверено, просчитано и целесообразно.
Между тем его положение в фирме, где он работал, становилось все более прочным, и наконец, к нему пришел настоящий успех. Русский язык его все-таки выручил: фирме Шредеров понадобился свой представитель в России, и Шлиман отправился в Петербург - из приказчика он превратился в компаньона. Там его цепкость, хватка, живой ум и благоприобретенная деловая опытность сослужили ему хорошую службу - миллионером Генрих Шлиман стал всего за несколько лет. Он поехал в Америку, чтобы проводить в последний путь скончавшегося на золотых приисках брата, и вернулся в Россию, удвоив свое состояние. Во время золотой лихорадки миллионные состояния сколачивались за несколько месяцев, и Шлиман немедленно открыл в Калифорнии свой банк. Выглядел он своеобразно. В салуне шла большая игра, гремели выстрелы и летали стулья, а в соседней комнате Генрих Шлиман взвешивал на аптекарских весах золотой песок и давал за него бумажные доллары. Он продолжал работать, даже заболев тифом, покупал золото в полубреду и ни разу не дал себя обсчитать. Вернувшись в Россию, Шлиман стал одним из самых богатых людей торгового Петербурга. Теперь он мог жить, как хотел - но жить ему было нечем. В тридцать лет он женился на сестре одного из богатейших русских купцов, восемнадцатилетней Кате Лыжиной. Она родила ему троих детей, но счастья не дала. Екатерина Петровна не желала в сотый раз выслушивать стихи из "Илиады", учить древнегреческий и внимать рассуждениям мужа об античной истории. У нее был жесткий характер - скандал следовал за скандалом, после работы Генриху Шлиману не хотелось идти домой. У него было налаженное дело, огромное состояние, но обогащение никогда не казалось ему самоцелью. По сути, у него не было ничего, кроме старой, истрепанной, купленной на медные деньги гомеровской "Илиады". Когда Генрих Шлиман ликвидировал дело и оставил Петербург, его бывшие компаньоны лишь развели руками. В городе остались жена и дети, которым он назначил хорошее содержание, старые слуги, бывшие приказчики, получившие щедрую награду. Никто из них его больше не увидит. Генрих Шлиман покинул Петербург для того, чтобы осуществить свою главную мечту. Тех, кто знал прежнего Шлимана, он в свою новую жизнь не пустил. Для того чтобы достичь заветной цели, ему надо было получить образование, и сорокашестилетний миллионер начал посещать Сорбонну - там он слушал лекции по археологии. Учебой дело не ограничилось: Шлиман решил изменить себя полностью. Каждому человеку нужна жена, решил Шлиман и приступил к ее поискам с присущими ему обстоятельностью и хваткой.Состоятельный человек может позволить себе жениться на молоденькой, рассуждал Шлиман, но старая купеческая закваска требовала максимальной прибыли на вложенный капитал. Его избранница должна олицетворять собой античную Грецию - пусть она будет молода, красива, как статуя Праксителя, знает древнегреческий, любит Гомера... Шлиман примеряет на себя грядущую популярность - жена знаменитого ученого должна придавать ему дополнительный блеск. То, что произошло дальше, напоминает завязку комедии Мольера о престарелом женихе и не в меру простодушной юной невесте: знакомый сосватал Шлиману свою родственницу, прекрасную и благовоспитанную Софью, и Шлиман подверг ее строгому экзамену. Она знала, в каком году Афины посетил император Адриан, выразительно продекламировала несколько отрывков из "Одиссеи". Генрих Шлиман, лысеющий, подслеповатый, сутулый, никогда не умевший ухаживать за дамами, по уши влюбился в юную Софью. Он женится на ней и постарается сделать ее счастливой. Будет покупать Софье роскошные платья и заставит ее учить иностранные языки, станет возить с собой на раскопки и измучит ее постоянной, бешеной и бессмысленной ревностью - она все хорошела, а Шлиман старел, и примириться с этим было не в его власти. Как бы то ни было, он обеспечил ей место в истории, и это было много больше того, на что рассчитывали родители Софьи, запросившие за дочь бриллианты ценой в сто пятьдесят тысяч франков.
Основными достоинствами Шлимана-археолога были отсутствие сомнений, почти религиозная вера в собственную правоту и великолепная, варварская самоуверенность. Он с детства мечтал о Трое, следовательно, она должна была существовать; если она когда-то существовала, он ее непременно найдет. Ему уже приходилось совершать невозможное, и он - назло увенчанным академическими званиями высоколобым педантам - сумеет настоять на своем... Генрих Шлиман запасся рекомендательными письмами, купил партию английских кирок и лопат, заказал во Франции усовершенствованные тележки для перевозки земли и отправился в Турцию. Там, на средиземноморском побережье, под холмом Гиссарлык, по его расчетам должна была находиться Троя.
Он копал, руководствуясь собственной интуицией и детскими представлениями о Трое: она должна была быть большим и величественным городом, и Шлиман безжалостно сносил не отвечавшие идеалу постройки. Из земли выступали фундаменты стен и основания башен, город уходил все ниже и ниже, и у него шла кругом голова - жалкие поселки, которые находили его рабочие, не походили на город Приама. Раскопки продолжились на второй год, и на третий, в нижних слоях обнаружились мощные фундаменты со следами пожара... И тут Шлиман обнаружил сделавший его знаменитым клад: тот был закопан в углу строения, которое он немедленно окрестил "домом Приама".
Полтора килограмма золота: двадцать четыре ожерелья, шесть браслетов, восемьсот семьдесят колец, четыре тысячи шестьдесят шесть брошей, шестисотграммовая золотая бутыль, две великолепные диадемы, перстни, цепочки, множество мелких украшений.
Это были чисто исторические находки. Но были находки и научные.
С золотыми украшениями Шлиман нашел… прекрасно сделанные линзы из горного хрусталя. Блеск золота затмил свет Солнца, собираемый в фокусе этих главных элементов любого современного оптического прибора.
Вот теперь и задумаемся: откуда в троянские времена люди знали то, до чего додумались только через тысячи лет? И не был ли им известен микроскоп и телескоп?
По договору, заключенному с османским правительством, половину находок Шлиман должен был передать Турции, но он не собирался этого делать. Шлиман и Софья спрятали клад и вывезли его в Европу; лучшего доказательства тому, что он нашел настоящую, гомеровскую Трою, представить было нельзя. Сокровища обогатили экспозицию афинского музея, Шлиман стал одним из национальных героев Греции - его популярность приобрела фантастические размеры, и все последующие археологические открытия широкая публика приписывала только ему. Генрих Шлиман приобрел бешеную, всеевропейскую популярность: за сенсацию ухватились репортеры, читатели газет поверили в успех простого человека, из нищего ставшего миллионером, перемудрившего профессоров, не ставивших его ни в грош. Шлиман стал одним из создателей мифа о выходце из низов, побеждающем неблагоприятные обстоятельства умом и волей. Его успех стал триумфом археологии: она стремительно превращалась в модную, престижную науку - во всем мире росли ассигнования на раскопки, конкурсы на археологические факультеты увеличивались в геометрической прогрессии. Шлиман, еще вчера безвестный дилетант, вызывавший у профессиональных ученых лишь презрение, стал мэтром: второй успех сделал его репутацию незыблемой.
Шлимана почитали во всем мире, но серьезная наука от него ускользнула: новые раскопки вели профессиональные археологи; методы, которыми он добирался до своих сокровищ, казались им варварскими. Он чувствовал себя все более одиноким, у него испортились отношения с женой: Софья повзрослела, узнала себе цену (теперь она была знаменитой фрау Шлиман, соратницей человека-легенды) и не желала больше слушать лекций, которыми муж потчевал ее битые сутки. Иногда на Генриха Шлимана нападала хандра, и он начинал думать о том, что жизнь, в сущности, кончилась. Шлиман часто вспоминал ту зиму, когда он, голодный и отчаявшийся, бродил по Амстердаму: если бы о нем не вспомнил чужой человек, он наверняка бы умер в какой-нибудь больнице для бедных. Шлиману казалось, что судьба долго испытывала его, но, в конце концов, он ее переупрямил... Он не знал, что вскоре она разыграет тот же самый, только на сорок с лишним лет отложенный финал.
26 декабря 1890 года. Сутулый старик, упавший в пыль на неаполитанской улице, был одет так скромно и неприметно, что прохожие отнесли его к больнице для бедных, положили на грязную мостовую у запертого входа и долго стучали в тяжелую дубовую дверь. При нем не было никаких документов, и дежурный врач пристроил бедолагу на жесткую деревянную скамью, стоявшую в прихожей. Больной был без сознания - закрытые глаза, запавший рот, бессильно упавшие худые руки. Время шло, им никто не занимался, и лишь когда из висевшего у него на шее, случайно развязавшегося мешочка, хлынули золотые монеты, вокруг старика засуетились врачи. К вечеру бедняга начал бредить: он вспоминал какое-то кораблекрушение, говорил о пронизывающем холоде (в Неаполе в это время стояла тридцатиградусная жара), о том, что он еще молод, и ему непременно должно повезти. Этой же ночью он умер, и телеграфные агентства оповестили мир, что великий Генрих Шлиман, приехавший в Италию на лечение, скончался в одной из неаполитанских больниц.
Такова, вкратце, история легендарной Трои и Генриха Шлимана. Еще при жизни Шлимана обвинили в фальсификации раскопок, вплоть до откровенной подделки сокровищ.
Генрих Шлиман раскопал Трою. Это всем известно со школьной скамьи. Однако мало кто знает о том, что в ученом мире до сих пор, по выражению немецкого ученого Эриха Цорена, идет "Троянская война".
Начало этой "войны" да и нынешние "бомбардировки" частенько уходят корнями в элементарные чувства зависти, неприязни к преуспевшему дилетанту, ведь археология - сложнейшая из наук, несмотря на кажущуюся простоту и доступность ее, едва ли не каждому, взявшему в руки кайло. Все это и так, и не так. Вот уже сто двадцать пять лет не утихают и настоящие научные дискуссии на тему: которая же Троя - та, Гомеровская?.. "Дилетант" Шлиман, охваченный навязчивой идеей откопать Гомеровскую Трою (а ведь нашел-то он ее с текстом "Илиады" в руках!), сам того не подозревая, на столетие раньше совершил и еще одно открытие: пренебрегая верхними (поздними) культурными слоями, он докопался до скалы -- материка, как принято говорить в археологии. Теперь ученые так поступают сознательно, хотя и по другим, чем Генрих Шлиман, причинам...
Археологи были злы на него. Особенно педантичные немцы: как это так - проскочить все культурные слои? Немцы вместо того, чтобы восхищаться, смеялись Шлиману в лицо. Но когда, Трою, седьмую по счету, откопал американец С.В. Бледжен, те же немцы, немедленно объявили Гомеровской Троей... Трою Генриха Шлимана!
Но какова же судьба "сокровищ Приама"? Не сказка ли это?
Нет, не сказка. Не столь уж трудно выяснить причины, по которым "клад" замалчивался и был недоступен зрителю в течение первых 50--60 лет. В 1934 году он все-таки был классифицирован по своей ценности (Гитлер, пришедший в 1933 году к власти, подсчитывал все государственные ресурсы, и в Берлинском музее первобытной и древней истории провели элементарную инвентаризацию). С началом Второй мировой войны экспонаты были запакованы и заперты в банковские сейфы (Турция ведь была союзником Германии и могла неожиданно протянуть за сокровищами "волосатую лапу"). Вскоре, учитывая бомбежки Германии "союзниками", невеселую судьбу Дрезденских дворцов, "сокровища Приама" были заперты в бомбоубежище на территории Берлинского зоопарка. 1 мая 1945 года директор музея передал ящики советской экспертной комиссии. И они... исчезли еще на 50 лет!.. Кажется, если у "сокровища" есть это отличительное свойство - исчезать на 50--60 лет, лучше не осуществлять больше акций передачи или дара, а все-таки выставить на всеобщее обозрение.
Сенсационную славу в 1880х годах обрел немецкий археолог Генрих Шлиман, который доказал, что знаменитый город Троя не является легендой. Доверившись подаренной отцом античной сказке, в которой описывалась гибель Трои, Шлиман удивил ученых всего мира. Первые доказательства существования трои были найдены в 1869 году. Разрешение на ведение раскопок было взято с огромным трудом у турецкого паши. По условиям соглашения, Г.Шлиман должен был делиться большей частью находок.
Начало раскопкам было положено на северо-западе Турции, у входа в пролив Дарданеллы, на холме Гиссарлык. Береговая линия с античных времен отступила здесь на семь километров, и вряд ли кто-то мог догадываться, что раньше это место было портовым городом. Раскопки затрудняла бушующая малярия, и неплодородные почвы равнины. Но, несмотря ни на что, быстро вырос археологический лагерь, к которому со временем была построена узкоколейка.
Продолжительность раскопок составила девятнадцать лет, с 1871 по 1890 год. Самым плодотворным можно назвать 1873 год, когда в ходе раскопок были обнаружены сокровища, которые сам Шлиман прозвал «кладом Приама»
До сих пор на Гиссарлыкском холме работают археологи разных стран. Последующие раскопки свидетельствуют о том, что Шлиманом было найдено не троянское поселение, а останки более древних эпох. Но во времена своего триумфа, немецкий ученый считал, что ходит по улицам города, воспетого в мифологических историях Гомером.
Находка Клада Приама датируется в личном дневнике Г.Шлимана семнадцатым июня 1873 года. В этот день рабочими исследовался участок у Скейских ворот. Это место соответствует некоторым сценам из мифологической истории. Ранним утром в грунте заметили блеск металла. Во избежание кражи Шлиман отпустил всех рабочих, и самостоятельно собрав все сокровища, отнес их к себе домой. Клад царя Приама насчитывает более десяти тысяч ценных вещей — ювелирные украшения, браслеты, золотые бусины, серьги, шейные украшения, две диадемы, височные кольца и налобная золотая лента. В том числе был найден золотой соусник, вес которого был внушительным и составлял 600 граммов. Вероятно он предназначался для ритуалов жертвоприношений. Из разнообразных по форме бусин берлинским реставратором было воссоздано шикарное ожерелье. Предназначение некоторых украшений ученым непонятно. и остается лишь строить догадки. Древние знатоки ювелирного мастерства были очень искусными специалистами.
Найденные золотые изделия Г.Шлиман показал лучшему ювелиру в Англии. Тот отметил, что такие украшения могли быть изготовлены лишь при помощи увеличительного стекла. Позднее обнаруженные клады содержали десятки линз, выполненных из горного хрусталя, благодаря одной из которых можно было получить двухкратное увеличение.
В найденных сокровищах были обнаружены кости различных животных, а так же несколько видов зерен бобовых, и хлебное семя. Медных орудий труда не обнаружили, все они были вытесаны из камня. Глиняные сосуды были выполнены как на гончарном круге, так и вручную. Некоторые из них имели форму животных
Сам Г.Шлиман относил к шедеврам мирового искусства найденные в 1890 году ритуальные топоры-молоты. Они выполнены настолько совершенно, что заставляют ученых сомневаться в том, что были выполнены в третьем тысячелетии до нашей эры. Все они идеально сохранились, и имеют первозданный внешний вид. Пропорции топоров очень четко выверены, и это не является исключительно следствием таланта мастеров, это мастерство в совокупности с сильными традициями.
Среди найденных топоров два имели следы позолоты, которая украшала декоративные фризы. Эти топоры скорее всего предназначались для выполнения жреческих функций, и принадлежали правителям.
Шлиман тайно переправил все находки в Афины, не отдав обещанную дань. По этому факту против него было возбуждено уголовное дело об утайке найденных сокровищ. По решению суда, который состоялся в 1874 году, Шлимана обязали выплатить штраф, который по тем временам считался вполне умеренным. Со временем отношения с турками были налажены, и Шлиман еще не раз возвращался в Трою.
Шлиман искал пути реализации найденных сокровищ, их судьба оставалась не решенной. По началу Генрих хотел сделать дар Элладе, но парламент Греции не принял такого подарка. После этого он стал предлагать находку для экспозиций знаменитых музеев.
Предлагая сокровища к выкупу, Шлиман постоянно повторял, что это уникальные предметы троянского происхождения. Он считал, что этот факт будет ежегодно привлекать миллионы посетителей в Париж, для того, чтобы испытать трепет созерцания этих сокровищ. Однако все отказывались принимать сокровища трои, не смотря на то, что среди них находились истинные шедевры ювелирного искусства, к примеру диадема, состоящая из шестнадцати тысяч золотых звеньев.
Многочисленные отказы объясняются тем, что Шлиман имел репутацию мистификатора. Его клады были скомпонованы из вещей, различных по времени происхождения. Археологический контекст предметов не состыковывался. Не сходились так же обстоятельства обнаружения находок. Так, например, свидетельницей раскопок была заявлена Софья Шлиман, которая в те дни находилась рядом с больным отцом в Афинах. Некоторые высказывали предположения, что Г. Шлиман годами собирал коллекцию своих находок, после чего решил объявить о «кладе».
Лишь в 1881 году Берлин проявил благосклонность, и принял «сокровища царя прима». Шлиман подчеркнул, что сделал подарок для немецкого народа, а в благодарность получил звание почетного гражданина Берлина. годом позже клад был перенесен в Берлинский музей древней и древнейшей истории. Перед второй мировой войной директор музея предвосхитил возможность гибели исторических памятников, и спрятал их в бункере. Ценности были упакованы в чемоданы, а бункер находился в районе Тиргартена.
Советское командование заполучило вещи при сдаче Берлина, и в июне 1945 года они были направлены в Москву и Ленинград. Недавно были опубликованы воспоминания человека, вывозившего из Берлина «клад Приама». Лишь в 1993 году был снят режим особой секретности, и российское правительство объявило, что троянские сокровища находятся в Москве.
Подпишитесь на нас
В конце 1880-х годов по всему миру гремела сенсационная слава Генриха Шлимана, раскопавшего легендарную Трою. Ту Трою, которую считали сказкой не только великие поэты И.В. Гете и Г. Байрон, но и все европейские ученые. Но немецкий археолог доверился античной сказке и победил всех.
Генрих Шлиман
В XIX веке уже мало кто верил, что Троя реально существовала и что ее можно найти. Сам Генрих Шлиман мечтой о Трое загорелся еще в детстве, когда увидел в подаренной отцом на Рождество книге «Всемирная история для детей» картинку с изображением гибели этого славного города. На ней был нарисован Эней, уцелевший троянец царского рода, уносящий из города своего отца Анхиза и ведущий за руку сына Аскания. Юный Шлиман не мог, не хотел верить, что Троя погибла безвозвратно, что ничего не осталось от столь могучего когда-то города - ни разрушенных стен, ни хотя бы камней.
Бегство Энея из Трои
Карл ван Лоо
Завороженный античными поэмами Гомера, Г. Шлиман решил найти следы героев «Илиады» и «Одиссеи». Впервые он посетил «Трою» в 1869 году, с большим трудом получив от турецкого паши фирман на раскопки. По этому фирману Г. Шлиман должен был отдавать половину (по другим данным - две трети) всех найденных вещей Высокой Порте.
Раскопки он начал на северо-западе Турции - на холме Гиссарлык, у входа в пролив Дарданеллы. С античных времен море отступило здесь на семь километров, и можно было только догадываться, что когда-то здесь располагался портовый город. Расстилавшаяся под Гиссарлыком равнина была неплодородной, работать на ней было трудно, особенно в условиях хронической малярии. Но все же здесь вырос археологический лагерь, куда изо всех европейских городов Г. Шлиману поставляли орудия для раскопок, а со временем даже построили узкоколейку.
Раскопки продолжались с 1871 по 1890 год, но самым удачным оказался сезон 1873 года, когда были найдены сокровища, названные Г. Шлиманом «кладом Приама».
София Шлиман в "Уборе Елены" из клада Приама
Археологи разных стран работают на Гиссарлыкском холме до сих пор. Но последующие их раскопки показали, что Г. Шлиман нашел не гомеровскую Трою, а поселение еще более древнее. Но тогда немецкому археологу казалось, что он ходит по улицам, где некогда ходил царь Приам, сын которого похитил у спартанца Менелая его жену - Прекрасную Елену.
Прекрасная Елена
Антонио Канова
Сенсационная надпись: «Нашел клад Приама» - появилась в дневнике Г. Шлимана 17 июня 1873 года. В этот день рабочие копали участок близ городской стены у Скейских ворот, где (по Гомеру) Андромаха прощалась с Гектором перед его уходом на бой с Ахиллом. Ранним утром, между восемью и девятью часами, в раскопе что-то блеснуло. Опасаясь со стороны рабочих кражи, Г. Шлиман отпустил их всех, а затем собрал драгоценные вещи и унес их к себе в дом.
Прощание Гектора с Андромахой
Антон Лосенко
«Клад царя Приама» - более 10 000 вещей - находился в серебряном двуручном сосуде. Помимо 1000 золотых бусин, в него входили шейные гривны, браслеты, серьги, височные кольца, налобная золотая лента и две золотые диадемы. Был здесь и массивный золотой соусник (весом около 600 граммов), который предназначался, вероятно, для ритуальных жертвоприношений.
Сами бусины были очень разнообразными по форме: это и мелкий бисер, и тонкие трубочки, и бусинки с расплющенными лопастями. Когда берлинский реставратор В. Кукенбург выполнил реконструкцию нагрудной пекторали, у него получилось двадцать роскошных нитей ожерелья, к нижней из которых подвешивались 47 золотых стержней, а в центре располагался один совершенно особый - с тонкими нарезками.
Найденные в «кладе Приама» серьги, особенно «дольчатые», были выполнены в виде полукольца, свернутого из ряда проволочек (от 2 до 7), на конце сплющенных и прикованных в иглу. Среди колец встречаются крупные массивные экземпляры, с толстой иглой. В уши такие серьги явно не вдевались, и эти вещи ученые впоследствии назвали «височными кольцами». Однако, как их носили, было неясно: то ли в них продевали локоны, то ли ими украшали головной убор. Позднейшие подобные находки в древних могильниках позволили ученым предположить, что кольца привязывались к ушам тонкими шнурами.
Самые изящные серьги имеют форму корзиночки, к которой снизу прикреплены тонкие цепочки с висящими на них стилизованными фигурками богини. Работа древних мастеров-ювелиров была просто изумительной. В изделиях, лучше всего сохранившихся, корпус серьги был спаян из целого ряда тонких проволочек, а сверху украшен розетками, зернью и филигранью.
Когда Г. Шлиман показал троянское золото лучшему английскому ювелиру, тот отметил, что такие вещи могли быть изготовлены только с помощью увеличительного стекла. Позднее в последнем кладе были найдены десятки загадочных «линз» из горного хрусталя, и среди них была одна, которая давала двукратное увеличение.
Кроме золотых вещей, в троянском кладе были найдены кости овец и быков, коз и коров, свиней и лошадей, оленей и зайцев, а также хлебные зерна, горох, бобы и кукуруза. Огромное количество орудий и топоров были каменными, и ни одного из меди. Многочисленные глиняные сосуды были сделаны руками, а частью на гончарном круге. Некоторые из них стояли на трех ножках, другие имели форму животных.
Сам Генрих Шлиман из троянских находок превыше всего ценил ритуальные топоры-молоты, найденные в 1890 году. Эти молоты-топоры относятся к шедеврам мирового искусства. Совершенство их настолько велико, что некоторые ученые сомневаются в том, что их могли сделать в середине III тысячелетия до нашей эры. Все они хорошо сохранились, лишь один (сделанный из афганского лазурита) был поврежден, так как применялся в древности. В каком конкретно ритуале он участвовал, пока не установлено.
Красота пропорций этих каменных топоров не могла быть следствием только одаренности мастеров, хотя бы и исключительной. За ними непременно должна была стоять школа с сильными традициями.
На двух топорах (лазуритовом и жадеитовом) ученые обнаружили следы позолоты, украшавшей декоративные фризы с шишечками. Эти топоры могли быть атрибутами царя или царицы, исполнявшими и жреческие функции.
Из сокровищ, найденных во время раскопок, Г. Шлиман ничего не отдал Порте, а тайно (с помощью Ф. Калверта) все переправил в Афины. Высокая Порта сочла себя ограбленной и возбудила против Шлимана дело об утайке им сокровищ. В 1874 году в Афинах состоялся суд, который присудил немецкого археолога к уплате денежного штрафа, впрочем, весьма умеренного по тем временам. В дальнейшем отношения с турками у Г. Шлимана наладились, и он еще несколько раз возвращался в Трою.
Однако судьба сокровищ оставалась нерешенной. Генрих Шлиман хотел подарить их своей любимой Элладе, но греческий парламент не принял его дара. Тогда он стал предлагать свои находки разным музеям Европы: Британскому национальному музею, Лувру, Эрмитажу и другим.
Эрмитаж
Убеждая французские власти купить у него клад Трои, Г. Шлиман не уставал повторять, что речь идет об уникальных предметах, к тому же троянского происхождения. «Произнесение одного только этого слова, - говорил он, - тотчас заставит трепетать все сердца и будет каждый год привлекать в Париж миллионы посетителей». И тем не менее никто не захотел принять троянские сокровища, хотя в их числе находились такие шедевры, как две диадемы, одна из которых была сделана из более чем 16 000 звеньев золотой цепи.
Дело заключалось в том, что Г. Шлиман прослыл великим мистификатором, который компоновал свои клады из вещей различного происхождения. Найденные им предметы не соотносились с археологическим контекстом, одни из них не стыковались с другими… Описание обстоятельств находки «клада Приама» уже при самом его обнаружении вызывало недоумение. Так, например, Софья Шлиман была будто бы свидетельницей этого, но она в те дни находилась в Афинах, где ухаживала за больным отцом. Некоторые даже думали, что Г. Шлиман несколько лет «копил» свои находки, а когда решил, что ничего уже больше не найдет, то и объявил о кладе.
В конце концов в 1881 году «сокровища царя Приама» благосклонно принял только Берлин. Генрих Шлиман специально подчеркнул, что он подарил их «немецкому народу», и Пруссия в благодарность присвоила ему звание почетного гражданина Берлина. В 1882 году троянский клад перенесли в Берлинский музей древней и древнейшей истории, а перед Второй мировой войной В. Унферзагт (директор музея), предвидя возможность гибели бесценных памятников, упаковал их в чемоданы, которые хранил в бункере в районе Тиргартена.
Музей древней и древнейшей истории
При сдаче Берлина троянские вещи были переданы советскому командованию, и в июне 1945 года их отправили в Москву (259 предметов, в том числе и троянский клад) и в Ленинград (414 предметов из бронзы, глины и меди). Правда, в недавно опубликованных воспоминаниях Андрея Белокопытова, который вывозил из поверженного Берлина Пергамский алтарь и «клад Приама», говорится, что сокровища Трои он обнаружил случайно - в невзрачных деревянных ящиках в бункере зенитной башни берлинского зоопарка.
В Советском Союзе «трофеи» из Берлина хранились в режиме особой секретности, и только в 1993 году правительство России объявило, что сокровища Трои находятся в Москве.
Текст Надежды Иониной
Клад Приама (золото Трои, сокровище Приама) - сенсационный клад, обнаруженный Генрихом Шлиманом во время его раскопок в Трое. Клад получил своё название по имени античного царя Приама.
Как уже установлено, клад не имеет отношения к царю Трои Приаму. Он датируется 2400-2300 гг. до н. э., то есть существовал за тысячу лет до Приама.
Сам клад находился в серебряном двуручном сосуде. Он состоял из более чем 10 000 предметов. Больше всего в нём было золотых бусин - около 1000. Причём бусины были очень разнообразными по форме - и мелкий бисер, и тонкие трубочки, и бусинки с расплющенными лопастями.
Когда была выполнена реконструкция нагрудной пекторали, состоявшей из этих бусинок, получилось двадцать роскошных нитей ожерелья, к нижней из которых подвешивались 47 золотых стержней, а в центре располагался один совершенно особый - с тонкими нарезками.
Также в кладе находились серьги, в частности «дольчатые», выполненные в виде полукольца, свёрнутого из ряда проволочек (от 2 до 7), на конце сплющенных.
Имелись височные кольца - достаточно массивные украшения, которые, как было предположено учёными позднее, привязывались тонкими шнурами к ушам. Были в кладе и изящные серьги в форме корзиночки, к которой крепилась фигурка богини.
Также в кладе находились браслеты, налобная золотая лента, две золотые диадемы и массивная золотая ладьеобразная чаша весом около 600 граммов, использовавшаяся, вероятно, в ритуальных жертвоприношениях.
Специалисты отметили, что такие вещи могли быть изготовлены только с помощью увеличительных приборов. Позднее в последнем кладе были найдены десятки линз из горного хрусталя.
Кроме золотых вещей, в троянском кладе были найдены кости овец, быков, коз, коров, свиней и лошадей, оленей и зайцев, а также хлебные зерна, горох, бобы. Огромное количество орудий и топоров были каменными, но ни одного медного. Многочисленные глиняные сосуды были сделаны руками, а частью на гончарном круге. Некоторые из них стояли на трёх ножках, другие имели форму животных.
Также в кладе находились ритуальные топоры-молоты, найденные в 1890 году. Совершенство их настолько велико, что некоторые учёные сомневаются в том, что их могли сделать в середине III тысячелетия до нашей эры. Все они хорошо сохранились, лишь один (сделанный из афганского лазурита) был повреждён, так как применялся в древности. В каком конкретно ритуале они участвовали, пока не установлено.
История
енрих Шлиман обнаружил клад 31 мая 1873 года. Как описывал сам Шлиман, он заметил предметы из меди и объявил рабочим перерыв, чтобы самостоятельно выкопать клад вместе со своей женой. В действительности супруга Шлимана при этом событии не присутствовала. Из-под шаткой древней стены Шлиман одним ножом откопал различные предметы из золота и серебра. Клад находился под пылью тысячелетий и тяжёлой крепостной стеной в своеобразном каменном ящике.
Шлиман ошибочно принял находку за легендарные сокровища троянского царя Приама.
Афины и Берлин
Шлиман опасался, что столь ценные сокровища могут быть конфискованы местными османскими властями и станут недоступными для дальнейшего научного изучения, и поэтому вывез их контрабандой в Афины. Высокая Порта потребовала от Шлимана возмещения ущерба в размере 10 000 франков. Шлиман предложил 50 000 франков при условии, что эти деньги пойдут на финансирование археологических работ.
Шлиман предложил молодому греческому государству возвести в Афинах за собственный счёт музей для экспозиции клада при условии, что при жизни археолога клад останется в его собственности и что ему будут предоставлены разрешения на проведение масштабных археологических раскопок в Греции. По причинам политического характера Греция отклонила это предложение, по финансовым и политическим причинам отказались от клада Шлимана также музеи Лондона, Парижа и Неаполя. В конце концов о желании принять клад в Античное собрание заявили Пруссия и Германская империя.
В конце Второй мировой войны в 1945 году профессор Вильгельм Унферцагт передал клад Приама вместе с другими произведениями античного искусства советской комендатуре. В качестве трофейного искусства клад Приама был перевезён в СССР. С этого момента судьба клада Приама была неизвестна, и он считался утраченным.
В Советском Союзе «трофеи» из Берлина хранились в режиме особой секретности, и только в 1993 году правительство России объявило, что сокровища Трои находятся в Москве. Лишь 16 апреля 1996 года, спустя 51 год, клад Приама был выставлен в Пушкинском музее Москвы. Вопрос возврата ценностей в Германию не решён до настоящего времени.
